"Кем бы ты стал, если бы не выбрал путь клирика?"
Бесполезный вопрос. Глупый вопрос. И всё же Кристоф пытается поймать за хвост ускользающую мысль. Важен не сам вопрос, не его посыл. Важно лишь то, что он не помнит задающего. Он, запоминавший писание единожды взглянув на него, помнит лишь насмешливый голос, задавший столь неуместный для каликвеца вопрос, но не его обладателя. Обладательницу. 
Это похоже на наваждение. Вопрос звучит в голове за завтраком. Смех незнакомки колокольным звоном разливается вокруг, когда Кристоф пытается сосредоточиться на составлении отчета. Чужая улыбка проступает под плотно закрытыми веками, когда мужчина пытается отвлечься ото всего мира. Кристоф прижимает палцы к переносице, пытаясь растереть кожу, словно это может как-то помочь. Забыть ли? Вспомнить ли? Главное — перестать думать. И всё же у Кристофа не выходит выкинуть из головы ни сам вопрос, ни таинственную девушку. Он готов назвать её ведьмой, да только тогда придётся признать, что ведьма не только сумела пройти мимо клирика незамеченной, но и все свои следы замела столь успешно, что не подкопаешься. Почти все следы. 
"Кем бы ты стал, если бы не выбрал путь клирика?"
Тяжелый день подходит к концу, а Кристоф так и не может размотать клубок собственных мыслей. Призрак, что поселился в голове, не желает ни открываться, ни уходить. И это выматывает похуже боя с нечистью, наводнившей мир.  Вернувшись в квартиру, отданную ему в пользование на время расследования, Кристоф опускается в кресло и на несколько минут замирает, надеясь, что хотя бы в момент тишины и единения с собой внутренний враг падёт, да только ответом клирику становится чужой смех. Воспоминание ли? Или прямо сейчас чертовка забавляется? Со вздохом, сорвавшимся с губ, каликвец распарывает окружающее пространство в поисках протянутых колдовских нитей да так и замирает, чувствуя собственное бессилие. Сколь бы искусна ни была ведьма, но не оставить след не способна. И всё же окружающее пространство девственно чисто и пронизано лишь лучами заходящего за горизонт солнца.
"Кем бы ты стал, если бы не выбрал путь клирика?"
Кристоф садится на кровати, чувствуя как по спине катятся капли холодного пота. Он помнит. Он целую секунду помнит образ девушки, что изо дня в день задавала этот вопрос, а потом смеялась, не получив ответа. 
Кем была она? Куда ушла она? Почему?
С силой прижав пальцы к вискам, он словно надеется выдавить из себя нужную информацию, но мысли не поддаются. Лишь образ, что успел отпечататься в голове, с каждой секундой меркнет. Стираются тонкие черты, ощущения прикосновений, тонкие нитки ароматов. Всё было сном и в сон возвращается, оставляя Леруа обнаженным и открытым всем ветрам в той реальности, где нет задавшей глупейший вопрос незнакомки.
Протянув руку за стаканом с водой, что привычно оставлен рядом с кроватью, мужчина на мгновение ловит взглядом ускользающую за окном тень и не позаботившись ни о безопасности, ни о собственном виде, бросается на балкон. Холод и тишина окутывают Кристофа в саван. Никого. 
"Кем бы ты стал, если бы не выбрал путь клирика?"
Слишком знакомый смех. Слишком знакомый голос. Слишком много мыслей о том, чего никогда не было. Кристоф заставляет себя поверить в то, что всё это лишь бред воспаленного подсознания, выпивая третью чашку кофе и отправляясь разбираться с тем, что окружающие зовут "нечистой силой". 
На самом деле Кристоф не думает ни о чём и еле улавливает чужое колдовство, тогда как в другой день почувствовал бы его за десяток метров до этой точки, и это начинает беспокоить если не самого мужчину, то уж точно его спутников. Но пока те молчат, Леруа не остается ничего другого, как послать всё к чёрту и попытаться отключить собственные мысли в погоне за другими, более важными.
"Кем бы ты стал, если бы не выбрал путь клирика?"
Знакомый аромат словно пощёчина от тонкой костлявой ладошки. И все воспоминания следом, как ушат холодной воды. Лучше бы и не вспомнил.

Леруа невольно вздыхает и делает шаг вперед. Теперь вся картинка складывается перед его глазами словно пазл, части которого намеренно пытались потерять, да так и не потеряли. Забыли под диваном. 
"Кем бы стала я, если бы ты не выбрал путь клирика?"
Она сидит на стуле, прижав коленки к груди, курит самокрутку и улыбается. Она не изменилась ни на миг, хотя Кристоф и видит тонкую сеть морщинок в уголках смеющихся глаз. Леруа смотрит на неё исподлобья, словно виноват здесь он, а не она, и всё-таки делает шаг в открытую дверь квартиры, куда его привёл настолько явный след колдовства, что любой другой давно посчитал бы это ловушкой. 
— Боже, ты напоминаешь мне побитого жизнью щенка. — смех её больше не напоминает перезвон колокольчиков, а в кашле, что разрывает грудь, отчётливо слышны хрипы болезни. — Давай же. Забирай. Зачитывай права. Посади под замок. Убей.
От последних слов Кристоф отшатывается, как от заклятья, но ведьма лишь хмыкает и неловко поднимается навстречу бывшему другу. Она смотрит внимательно, улыбается каким-то своим мыслям и еле заметно кивает, когда Кристоф задаёт первый и последний в их беседе вопрос:
— Зачем, Ольга? Зачем? — её преображение заметно невооруженным взглядом. Юная девушка, что секунду назад сидела на стуле у окна становится сначала худощавой женщиной, а потом и вовсе обескровленной старухой, сгибаясь под грузом своих проблем. 
— Я лишь хотела узнать. — сквозь хрипы и кашель её голос звучит так тихо, что приходится вслушиваться. — Я лишь хотела увидеть, кем бы ты стал...
Кристоф останавливает её на полуслове, разворачиваясь к выходу и что есть силы хлопая дверью. За его спиной вздрагивает старуха, он сам не сразу находит оправдание собственным действиям, только знает, что именно так будет правильно. Она всегда оставляла для них обоих лазейку, чтобы суметь сбежать, чтобы позволить уйти. И вот теперь идти было некуда. Дальше стена.
— Ольга...
— Тихо ты, тихо. Я просто хотела увидеть тебя ещё раз. — Кристоф не знает, нужно ли ему повернуться. Стоит ли? Или проще будет уйти сейчас и навсегда, оставив ведьму другим? Она не злая. Она не причинит вреда. Она всего лишь хотела, чтобы её заметили именно сейчас. — Можешь не задумываться о том, что ты должен сдать меня. Уже утром от меня и воспоминаний не останется. Я всё-таки умная ведьма. 
Он чувствует, как тепло чужой ладони прожигает одежду в том месте, где она его касается. Невинный жест — ладошка, прижатая к спине. Как же она любила делать так, прячась ото всех за его спиной. Когда он успел забыть всё, что держало маленькую девочку рядом с огромным медведем? И почему даже сестра не вспомнила? Леруа слышит лишь всхлип. Она читает его мысли. Он угадывает её ответы. Им больше не нужно произносить слова вслух, чтобы облечь свои вопросы в форму. И всё-таки Кристоф не решается даже мысленно задать себе последний вопрос, лишь чувствует, как слабым толчком его просят удалиться. И не сопротивляясь, не оборачиваясь, он исчезает за дверью, что собирался сделать преградой к уходу. Будто для неё могут быть преграды? Будто она хоть когда-то могла остаться рядом с ним?
— Уже тогда ты знала всё, ведь так?
И вместо смеха слёзы. Она не отвечает, даже не двигается, боясь ответить.
Хватит с неё. Пусть теперь он поломает голову.
Ведь если бы он не выбрал путь клирика, она, возможно, не была бы ведьмой.